Адская кухня - Страница 36

Пеллэм сошел с тротуара на проезжую часть, следя видеокамерой за уехавшим лимузином, и поэтому не увидел вторую машину, которая едва не налетела на него.

Услышав визг тормозов, Пеллэм резко обернулся и отскочил в сторону. Запрыгивая обратно на тротуар, он не удержал равновесие и упал на четвереньки. При этом он содрал локти, спасая видеокамеру, — которая в данный момент стоила больше, чем его жизнь.

К нему тотчас же подскочил мужчина — огромного роста, широкоплечий. Твердые как клещи руки схватили Пеллэма за плечи, рывком подняли на ноги, вырвали камеру. Не успев выразить вслух свое возмущение, Пеллэм очутился на заднем сиденье седана. Сперва у него мелькнула мысль, что это Джимми Коркоран, узнав, что он расспрашивает о его банде, прислал за ним своих людей.

Ножовка… Пеллэм отчетливо представил себе эту жуткую картину.

Но затем он понял, что его схватили не бандиты. Этим людям было уже лет под сорок, а то и больше. И они были в костюмах. Потом Пеллэм вспомнил, где видел верзилу, который его схватил, — с гладкой как у младенца кожей и горами мускулов. Поэтому он нисколько не удивился, увидев того, кто сидел на переднем сиденье рядом с водителем.

— Добрый день, офицер Ломакс, — сказал Пеллэм.

Гигант-помощник забрался за руль и включил передачу.

— Я не из полиции, — поправил Ломакс.

— Вот как?

— Угу.

— В таком случае, как вас называть? Инспектором? Брандмейстером? Похитителем?

— Ха. Наверное, мне следует называть вас мистером Шутником. Вместо мистера Везунчика. Так и искрит своим остроумием, ты не находишь? — обратился Ломакс к своему помощнику.

Борец-тяжеловес ничего не ответил.

Молчал и мужчина, сидевший рядом с Пеллэмом, тощий полицейский или пожарный, который мог бы выступать в наилегчайшем весе. Не обращая на Пеллэма никакого внимания, он сидел, отвернувшись и уставившись в окно.

— Как идут ваши дела? — спросил Ломакс.

У него на шее висел на цепочке полицейский значок. На золотом фоне — злобный орел, восседающий на щите.

— Ничего, помаленьку.

Брандмейстер повернулся к своему помощнику.

— Отвези его туда, где мы только что были. — Помолчав, он добавил: — Только так, чтобы нас никто не увидел.

— Переулок сзади?

— Да, это будет как раз то, что нужно.

Судя по всему, все это было отрепетировано заранее. Но Пеллэм не собирался подыгрывать Ломаксу. Нисколько не испугавшись, он закатил глаза. Трое полицейских — или пожарных, Пеллэм не знал, как их называть, — не пристрелят его в глухом переулке.

— Мы хотим узнать одну вещь, — продолжал Ломакс, глядя в окно на недавно сгоревший магазин. — Лишь одну вещь. Где мы сможем найти того подонка, которого наняла старуха? Только и всего. И больше ничего. Помогите нам, и вы даже не представляете себе, как гуманно мы обойдемся с вашей знакомой.

— Мисс Вашингтон никого не нанимала. Она непричастна к поджогу здания. Чем дольше вы будете пребывать в заблуждении, что она имеет какое-то отношение к пожару, тем дольше настоящий преступник будет разгуливать на свободе.

Это была еще одна перефразированная реплика из неснятого фильма Пеллэма. На бумаге она выглядела лучше, чем озвученная вслух. Впрочем, быть может, все дело было в обстоятельствах.

Какое-то время Ломакс молчал.

— Хочешь узнать, чем женщины отличаются от мужчин? — наконец спросил он. — Женщины ломаются очень легко. Мужчина может держаться несколько дней. Но сто́ит хорошенько наорать на женщину, и она сразу же начнет причитать: «Да-да, это я все сделала, только не делайте мне больно, только не делайте мне больно. Я это ненарочно!» Или: «Я не думала, что кто-нибудь пострадает.» Или: «Меня заставил мой ухажер.» Одним словом, женщины ломаются очень легко.

— Когда я следующий раз увижусь с Глорией Штайнем, я обязательно ей это передам.

— Опять глупые шутки. Приятно видеть, что ты можешь шутить в таком положении. Но, быть может, тебе все же лучше послушать то, что я скажу. Я обязательно сломаю твою знакомую — тем или иным способом. Мне наплевать, как именно. Томми, я это говорил?

Здоровенный верзила бесстрастно произнес:

— Нет, я ничего не слышал.

Тощий молчаливый полицейский, сидящий рядом с Пеллэмом, внимательно смотрел в окно на подростков, играющих с пожарным гидрантом. Он, несомненно, тоже ничего не слышал.

Ломакс продолжал:

— Я обязательно остановлю этого психопата, и в твоих силах облегчить участь Вашингтон и попутно спасти уйму невиновных. Поговори с ней по душам — ай-ай-ай, ни слова больше, мистер Везунчик. Тони, расскажи ему о том, что произошло сегодня утром.

— Пожар в метро на станции «Восьмая авеню».

Ломакс снова обернулся к Пеллэму.

— Томми, и много пострадавших?

— Шестнадцать, — ответил помощник.

— Так серьезно?

— Да, босс. Четверо в критическом состоянии. Один, если верить врачам, не вытянет.

Взглянув на улицу, Ломакс повернулся к водителю.

— Заезжай сзади. Я не хочу, чтобы нас увидели.

Все трое оставались серьезными и мрачными — из них двое весили больше Пеллэма фунтов на пятьдесят каждый. И тут до него стало доходить, что хотя они его не пристрелят, его могут избить до полусмерти. Причем, вероятно, сделают они это с превеликим удовольствием. А заодно разобьют видеокамеру стоимостью сорок тысяч долларов — чужую.

— Знаешь, какое дело мы называем простым? — спросил Ломакс. — То, в котором есть убедительные улики и свидетели?

— Верняком, — подсказал Томми.

Свесившись к Пеллэму, Ломакс продолжал: